​Начштаба Навального – женщина, которая сама по себе

28 октября 2019
Интервью

В Казани попрощались с Эльвирой Дмитриевой – главой штаба Алексея Навального с самого основания в столице Татарстана. Ее не стало в эти выходные, один из самых ярких лидеров республиканского протеста умерла после продолжительной болезни. В память об Эльвире «Казанский репортер» вновь публикует ее большое интервью с Мариной Юдкевич.

Беседа состоялась после полуторатысячного митинга за отставку Дмитрия Медведева 26 марта 2017 года в Казани. Именно тогда многие принялись спрашивать: а кто такая эта Дмитриева, которая организовала акцию? Что она собой представляет кроме того, что является руководителем казанского штаба Алексея Навального? Да и вообще, как симпатичная молодая женщина дошла до жизни такой митинговой? Отвечая на вопросы, Эльвира рассказала, как неожиданно для себя стала политическим активистом, как к ее выбору отнесся муж и чем хотелось бы заняться после ухода из политики.

– Эльвира, как вы думаете, почему такая странная динамика наказания участников митинга 26 марта? В большинстве регионов, в которых оказалось значительное количество наказанных, их задерживали прямо на митинге – у нас повестки начали приносить через 2-3 дня…

– Мне в 2013-м повестку принесли тоже только через несколько месяцев после народного схода против дела «Кировлеса». Мне кажется, в таких случаях власти Татарстана и самостоятельность хотят проявить, и на Москву оглядываются. И когда видят, что в других-то регионах реакция пожестче, они, может быть, не хотят показаться мягкотелыми… А с другой стороны, возможно, и опасались прямо на митинге задерживать. И еще, я думаю, они и сами-то понимали, что юридически они не правы.

Вот и Вахитовский райсуд Казани 27 марта констатировал, что митинг был законным, несмотря на отказ мэрии Казани его согласовать. При вынесении такого решения судья Гадыршин сослался на Конституционный суд России, который в 2013-м постановил, что публичное мероприятие должно считаться согласованным не только после получения такого согласования, но и если орган местной власти отказал, не предложив взамен другого места или времени проведения акции – как это и произошло с митингом 26 марта…

– Кстати, в Новосибирске суд 25 марта тоже признал такой отказ мэрии незаконным, и тамошние власти оказались мудрее: дали митинг провести. А у нас власти, видимо, не умеют и не хотят признавать своих ошибок, для них важно показать, что в любом случае они правы.


В Казани прямо после митинга были задержаны только двое – вы и Марсель Шамсутдинов, и было ощущение, что полиция не хочет «закручивать гайки». Для меня это было удивительным: мы ведь помним казанский митинг на площади Свободы 10 декабря 2011-го против фальсификации результатов выборов в Госдуму, когда задержали каждого десятого…

– Похоже, «закручивать гайки» в республике на этот раз действительно не хотели. Но может быть, потом из Москвы пришла установка: чего это у вас так мало дел?!. Но вот дело Ильи Новикова (регионального координатора «Открытой России», в отношении которого также был составлен протокол об «участии в несогласованном митинге») – тут я на 100 процентов уверена, что оно стало следствием того, что его выступление на митинге именно местным властям не понравилось. «Удачливым» не понравилось…

Если точнее, «удащливым» – так в оригинале звучит этот татарстанский мем. Илья ведь связал «федеральную» тему митинга с местными реалиями: «Сейчас строят мусоросжигательный завод, вы думаете, это для пользы экологии? Нет, это «удачливые» хотят заработать денег. Или обманутые дольщики сами виноваты? Нет, это «удачливые» не достроили эти дома»…

Да, и Марсель Шамсутдинов тоже говорил по местной повестке… Ну это и закономерно, коррупция – она ведь по всей стране!

Журналисты знают вас как политического активиста не первый год, но для публики именно этот митинг сделал вас фронтлайнером протестного движения.

– Да еще и эта история с моим довольно жестким задержанием… Мне после этого стали очень много писать в соцсетях незнакомые люди о своем волнении за меня, говорить слова поддержки… Я когда после судов (27 марта прошли три суда над Дмитриевой: Вахитовский ее оправдал и сам митинг назвал законным, а Авиастроительный признал виновной в организации незаконного митинга и в неповиновении полиции и назначил ей 20 часов обязательных работ и 10 тыс. рублей штрафа; решение обжалуется в ВС РТ – ред.) смогла зайти в сеть, увидела очень большое количество сообщений: «Что с вами?», «Дайте нам знать, что происходит», несколько человек высказывали претензии, что мое задержание не транслировалось в прямом эфире в нашем паблике «ВКонтакте»…

Все дело в том, что сам процесс согласования митинга я сделала максимально открытым. Подали в исполком уведомление – написали об этом; отклонили нашу заявку – тоже написали и рассказали, почему; выложили решение суда; приходили комментарии юристов, подтверждавшие нашу правоту… Поэтому у людей, собравшихся на эту акцию, было убеждение, что она законная: это ведь люди все грамотные, вдумчивые.


После 2012-го протестные акции в Казани собирали максимум человек 250, а чаще – 150…

– А сейчас просто пришло очень много новых людей, которых раньше не было видно на митингах. В основном, это молодежь. Мне кажется, это отчасти связано с тем, что в Казани молодежь читает не столько местные новости, сколько федеральные. И Алексей (Навальныйред.), когда приезжал, отмечал, что очень много читателей его блога – именно из Казани. Вот эта федеральная кампания и задействовала людей, которые на местную тематику не откликнулись бы. Тут включился и такой соревновательный интерес: а сколько в каком городе выйдет? Как это в Уфе больше, чем у нас?!.. А в Самаре не только много людей вышло, но и после задержаний чуть ли не всем митингом отправились к УВД…

И все же повестка митинга – против коррупции, – была не сказать, что свежа; у нас и «Единая Россия» против коррупции… Что вызвало такой интерес: другая риторика, другой способ организации?

– Сейчас очень много в сети рассуждений на эту тему. Возможно, это фильм про «Димона» задел у людей чувствительную точку… Ведь одно дело – говорить о каких-то миллиардах, которые обычный человек просто не может себе представить, ему что один миллиард, что пятьдесят – все равно: у него таких денег никогда и близко не было. А когда все сделано красочно, живо, в виде такого голливудского фильма – это, видно, затрагивает… Вообще, о мотивах молодых я говорить не могу (сама в 16 лет не всегда могла объяснить свои поступки), но очевидно, что у них есть запрос на конкретное, активное, живое действие. Ведь когда они приходят к нам в штаб, они просто, что называется, трясут за рукав: «Давайте листовки, мы пойдем расклеивать!», а если говоришь, что листовки еще не готовы – «Тогда мы их сами сделаем!»…

И к митингам у молодых совсем иной подход. Мы, «взрослые», вышли на митинг и – «уф, провели»… А они: «Но мы же не получили ответа на свои требования, значит, надо снова выходить – когда?». Нас, «оппозиционеров со стажем», молодежь подгоняет, она требует действия!

А ваш самый первый выход на митинг был когда?

– Это было как раз 10 декабря 2011-го. Я и до этого интересовалась политикой, была в курсе всех новостей, всегда ходила на выборы (за СПС голосовала, а потом – за любую партию кроме «Единой России»), но просто не знала о такой форме протеста, как уличный митинг… А тогда я так же, как все, возмутилась той «рокировкой». (В сентябре 2011-го тогдашний президент России Дмитрий Медведев сообщил, что предложил Владимиру Путину снова баллотироваться в президенты и не стал скрывать, что они уже давно договорились об этом. – ред.) Мы с мужем дома вопили: «Да что это вообще такое, за кого они нас считают, издеваются, что ли?!». И когда объявили митинг, мы с подругой пошли. Я не думала, активист я или кто – просто была необходимость пойти, быть солидарной с теми людьми, которые тоже возмущены происходящим. Я не думаю, что это сильно рациональная вещь…

Тогда это назвали – «этический протест».

– Да-да, как остаться дома, если люди, с которыми я солидарна, выходят?!

Вы тогда не попали в число задержанных.

– Да. Я вообще не знала, как вести себя на митинге, вижу, людям говорят разойтись, а еще и холодно ведь, я замерзла…И мы ушли, тем более, у подруги это был день рождения. А потом прочитали о задержаниях… И я стала следить, какие митинги назначают, и ходить на них. Познакомилась со многими людьми, с которыми и теперь общаюсь.

И в какой-то момент…

– В какой-то момент меня стали приглашать в оргкомитеты, и я сама стала организовывать митинги. В мае 2012-го был «ОккупайТукай» (аналогия с многолюдной акцией оппозиции «ОккупайАбай» в Москве на Чистых прудахред.): у людей было желание поддержать те протесты, которые идут в Москве. На Баумана под часами мы каждый день после работы встречались, раздавали прохожим шарики, пытались им рассказать, что происходит в Москве, почему людей задерживают… Было желание с единомышленниками видеться постоянно, поддерживать ощущение, что ты не единственная с такими взглядами. А потом был митинг 12 июня в поддержку московского «Марша миллионов (одна из самых массовых акций оппозиции – ред.).
Из тех людей многие уже не ходят на митинги. У любого активиста бывает такой период выгорания.

Вот вы говорите о необходимости чувствовать «я не одна такая». Но я помню, как в декабре 2012-го вы вышли на одиночный пикет. Митинг – понятно, на миру и смерть красна. А вот так, в одиночку: вот я, смотрите, таковы мои взгляды – и никого рядом, кто тебя поддерживает…

– Но на то был такой повод, который меня до сих пор очень сильно возмущает.

«Закон Димы Яковлева», запретивший усыновление сирот из российских детдомов американцами и тем лишивший их шанса получить семью?

– Да. Тогда я увидала, что Искандер Ясавеев собирается выйти, и решила, что и я должна. Такое отношение к детям нельзя терпеть. Я работала в другой части города, отпросилась на пару часов и приехала.

Чтобы – что?

– Может быть, это на что-то повлияет, а нет, так надо хотя бы высказать свое отношение к ну совершенно уж людоедскому закону. Понимаете, такие вещи делаются для себя: чувствуешь, что это нужно – и делаешь. Вот такой пример: когда люди приходят на митинг, я им потом говорю: «Спасибо, что пришли», а они: «Так мы же для себя приходим!»… До первого выхода на митинг я не знала, что есть такой инструмент, чтобы высказать свое мнение. До этого я могла возмущаться про себя или на кухне с мужем, а тут поняла: можно выйти с плакатом и таким образом еще кого-то информировать.

А какой бывает реакция окружающих?

– Бывало, что потом люди мне писали, что увидев меня, поняли, что они не одиноки в своих взглядах. Но чтобы кто-то считал, что такой-то закон хороший, а я вышла, и он понял, что этот закон плохой – с таким я не сталкивалась.

Это неловко, страшно – выйти одной с плакатом? Вы ведь, по-моему, не очень открытый человек…

– А может, это как раз мне и помогает. Когда я стою с плакатом, я, конечно, свои идеи открываю, но если кто-то подойдет и скажет: «Ты что, дурочка?» – я это близко к сердцу не приму. Я самодостаточный человек, и чужая оценка меня не выведет из себя. Мнение постороннего я приму к сведению, но не буду воспринимать как-то драматически.

А с проявлением агрессии к себе когда-нибудь сталкивались?

– 6 мая 2015-го я выходила с одиночным пикетом на Баумана против «Болотного дела», и какой-то мужчина попытался порвать мой плакат… Я понимаю, что не всем нравится идея, с которой я выхожу. Но может быть, человек, которому она не нравится, на фоне этого раздражения начнет интересоваться, что же это за идея, почему я вышла? Ведь достаточно много людей, у которых просто не сформировано мнение по тому или иному вопросу, да еще и телевизор мозги им постоянно промывает – а тут такая капля информации: стоит человек с плакатом…

А, вспомнила забавный момент про агрессию!.. Мы вместе с Пиратской партией проводили пикет в защиту прав ЛГБТ, и пришелся он на День ВМФ. Морячки пьяные гуляли и стали задирать ребят, а тут еще и националисты подошли, которые тоже негативно к сексменьшинствам относятся… И в какой-то момент ситуация показалась неуправляемой: эти люди просто стали на нас нападать физически. Я – к полиции, а полицейские: «Да ты что, они еще и нас изобьют!» – и отошли подальше… И вот тут фотокор Саша Герасимов говорит этим морячкам пьяным: «А давайте я вас сфотографирую!». И они ужасно обрадовались, стали выстраиваться для коллективного фото – и вся агрессия ушла, они про нас забыли!

Вопрос, судя по комментариям в интернете, волнующий всю казанскую общественность, прогрессивную и не очень: а как к вашему активизму относится ваш муж?

– Мы вместе уже 21 год: познакомились, когда мне было 17… И я не смогла бы быть вместе с человеком, который пытался бы мне что-то запрещать, относился бы ко мне, как к мебели. У нас к женщинам такое отношение… Когда узнают, что я замужем, практически обязательно спрашивают: «А тебя муж-то отпускает? Я бы не пустил!». Так вот поэтому, отвечаю, я не за тебя замуж вышла!

Я довольно остро реагирую на попытки ограничения моей свободы даже в отношении близких мне людей, и муж отлично знает мой характер. Был момент, когда он мне сказал: «Может, тебе надо немножко притормозить?..». Но он никогда меня не критиковал за то, что я делаю, а всегда поддерживает. Хотя сам он несколько разочаровался в активизме – считает, что перемены нужны и когда-нибудь произойдут, но, наверное, не при нашей жизни…

А когда он это сказал – что хорошо бы притормозить?

– Когда в 2015-м политических активистов в России стали уже сажать. Эти его слова я восприняла как форму заботы, как желание удостовериться, что я правильно оцениваю свои силы и все риски. Потому что тогда и у меня произошло некоторое эмоциональное выгорание, накопилась усталость… Активизм – это ведь такое дело: один делает, а двадцать критикуют, и какой бы толстой ни была броня, приходит момент, когда хочется сказать: знаете что, ребята, а делайте это сами! Но это проходит.


Как вышло, что именно вы стали начштаба Навального в Казани?

– Осенью 2012-го я участвовала в организации выборов в координационный совет оппозиции в Казани. Несколько дней сидели в штабе, принимали людей… И вот тогда я увидела, как работает Леонид Волков (ныне – руководитель избирательного штаба Навального – ред.), и мне очень понравилось, как он умеет делать такие вот большие федеральные проекты. Он был таким человеком, за которым хотелось идти. И когда следующим летом пошел слух, что будет создаваться партия (тогда это был еще «Народный альянс»), в которой будут Алексей Навальный, Леонид Волков, Владимир Ашурков, я поняла, что хочу вступить в эту партию. Я вступила в группу ее сторонников «ВКонтакте». А потом мне просто позвонили из Москвы: «В Казани будет организовываться региональное отделение, не хочешь ли его возглавить?».

Я, конечно, растерялась: ой, наверное, я не смогу… «Мы видели твою страницу во «ВКонтакте» – сможешь!». И я подумала: раз уж я все равно собираюсь вступать в эту партию, почему бы мне не начать свою деятельность в ней с организации регионального отделения! Потом, я думала, придет какой-то другой человек, который действительно хочет заниматься «большой политикой». Но вот так вышло, что я до сих пор председатель регионального отделения «Партии прогресса». Я, конечно, об этом не жалею, но надеюсь, что через несколько лет принцип сменяемости восторжествует.

Сколько людей работают в штабе на постоянной основе?

– Три человека. Думаю, что и Азат Габдульвалеев (координатор движения «За честные выборы». – ред.) будет у нас работать: в 2018-м предстоит наблюдение за президентскими выборами, а никто лучше него не сможет эту работу поставить. Он и сейчас как юрист активно помогает с защитой тех, кого судят за участие в митинге.

А у вас какое образование?

– Среднее. Высшее получить не удалось: обстоятельства в семье сложились таким образом, что мне пришлось в 16 лет пойти работать. Это была середина 90-х… Первое мое рабочее место – издательский дом «Коммерсантъ», заключение договоров на поставку. Ходишь и говоришь: «Знаете, вам позарез нужна газета «Коммерсантъ» и журнал «Домовой»! Давайте я вам оформлю подписку, доставку…». С этого я получала проценты. Когда я начинала этим заниматься, я вообще не знала, как с людьми общаться, но вопрос стоял так: заключишь договор – есть на что купить продукты для семьи, нет договора – ничего нет. Так что это было учение «по бразильской системе»…

Что за система?

– А это в «Ералаше» был такой сюжет. Тренер говорит мальчику: «Сейчас я по бразильской системе буду учить тебя ловить мячи» и ставит его спиной к огромному витринному стеклу… Школу посещать у меня не всегда получалось, но зато я читала много книг.
Потом я пошла работать продавцом в книжный магазин. Потом стала менеджером, хорошо работала, и меня сделали менеджером по закупкам, я с Москвой работала… А потом, поскольку я всегда с соцсетями хорошо работала, меня пригласили в проект «Думай, Казань!». Тут меня университет заметил и пригласил заниматься SMM. А потом мы стали открывать штаб…

Кстати, с тех пор, как я не работаю в книжном магазине, я стала больше читать. Правда, в основном это специальная литература, про те же SMM, или нон-фикшн. Из художественного самое, пожалуй, сильное за последние годы впечатление произвела книга Мириам Петросян «Дом, в котором…». Про то, как любой человек взрослеет: ничего не понятно, ты как будто оказываешься в каком-то незнакомом доме… А может, и люди, которые приходят на митинг, ищут свою комнату, свое предназначение, еще не понимая, к чему все это приведет? Вот как я вышла на митинг в декабре 2011-го – и понеслось…

То есть вы не исключаете какого-то нового поворота в своей судьбе?

– Не исключаю, конечно! Эта деятельность мне очень нравится, такая проектная, менеджерская работа, и никто не стоит над плечом, чтобы указывать, что делать. Ну, ответственность… Все взрослые люди должны нести ответственность, избегать этого – незрело… Вот, кстати, что я могу сказать точно – что я больше никогда не захочу в бюджетной организации работать! Если только в будущем, когда у нас будет совершенно другая бюджетная сфера – не как сейчас, когда большинство бюджетников просто сидят на своем рабочем месте, не отвечая за свой труд, могут хамски разговаривать… У нас сейчас в бюджетной сфере люди не растут, там нет стимула расти.

Кстати, и положение женщины на работе и вообще – социальная адаптация женщин – это очень большая проблема, та, которой я хотела бы заниматься, если бы не стала заниматься политикой. У нас, например, много женщин работают за зарплату, которая не дает им возможности жить самостоятельно и уйти от мужа, если совместная жизнь с ним стала невозможной. Или хотя бы почувствовать, что их заработок является существенным в бюджете семьи. Я, например, работала в таком коллективе, где директор говорил, что платит сотрудникам-мужчинам больше, потому что им семью надо кормить... И это совершенно обычная в наших реалиях история!

Так вот когда мы победим и построим нормальную Россию, думаю, может быть, я займусь каким-нибудь фондом помощи социальной и трудовой адаптации женщин.

Что бы вы сказали, если бы нужно было коротко охарактеризовать, какая вы?

– Есть люди, которые говорят, что я упряма, неуправляема. Но почему кто-то должен мною управлять? Я бы сказала, что я – сама по себе.

Возвращаясь в 2019-й

В апреле Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) вынес решение в пользу Эльвиры Дмитриевой. Власти России должны выплатить ей 12,5 тысяч евро в качестве компенсации за привлечение к ответственности в связи с публикацией объявления о митинге «Он вам не Димон». Еще 2,8 тысяч евро присудили на покрытие затрат, связанных с адвокатскими услугами. Решение назвали первой победой акций «Он вам не Димон» в России. Сама Эльвира в беседе с «Казанским репортером» говорила, что после этого прецедента защитить других ребят в суде будет проще. В июле Министерство юстиции России опротестовало решение, отказываясь от выплаты компенсации. Минюст просил о передаче дела в Большую палату ЕСПЧ. Спор не завершен и после смерти Эльвиры Дмитриевой.


Беседовала Марина Юдкевич.

Комментарии

  1. Дарий Кулаков 6 лет назад
    а интервью-то старое, с "запашком". Юдкевич на два фронта работает?
  2. kazanreporter 6 лет назад
    Интервью было взято Мариной Юдкевич для "Казанского репортера" в марте этого года, опубликовано тогда же. В связи с арестом Эльвиры нам показалось уместным поднять материал.
    • Искандер Ясавеев 4 года назад
      Спасибо.
  3. адепт 4 года назад
    светлая память настоящему гражданину. Татарстан должен гордится. и помнить.
  4. сергей минин 4 года назад
    "..Мы вместе с Пиратской партией проводили пикет в защиту прав ЛГБТ, и пришелся он на День ВМФ. Морячки пьяные гуляли и стали задирать ребят, а тут еще и националисты подошли, которые тоже негативно к сексменьшинствам относятся… И в какой-то момент ситуация показалась неуправляемой: эти люди просто стали на нас нападать физически. Я – к полиции, а полицейские: «Да ты что, они еще и нас изобьют!» – и отошли подальше… И вот тут фотокор Саша Герасимов говорит этим морячкам пьяным: «А давайте я вас сфотографирую!». И они ужасно обрадовались, стали выстраиваться для коллективного фото – и вся агрессия ушла, они про нас забыли! ..." Это конечно очень уместный материал. И где же Ваш бог сегодня!?
Присоединяйтесь к нам в соцсетях!